5 августа Нила ждал сюрприз: шеф-повар лаборатории преподнес ему торт на его тридцатидевятилетие.

Ближе к концу их пребывания в карантине каждый астронавт, будучи федеральным государственным служащим, был поставлен перед необходимостью дать отчет о произведенных расходах за время командировки на Луну. Формы заполнили за астронавтов, и им нужно было лишь подписать документ, в котором значился маршрут перелета: «Хьюстон, штат Техас, – мыс Кеннеди, штат Флорида – Луна – Тихий океан – Гавайи – возвращение в Хьюстон, штат Техас». Сумма возмещенных каждому из них транспортных расходов составила 33 доллара 31 цент.

Лишь раз за время карантина между троими астронавтами возник небольшой конфликт. Это случилось, когда Олдрин во время доклада о вспыхивающих огнях, которые все они наблюдали по пути к Луне, начал пространно рассуждать об этом феномене. Баз почувствовал, что Нил все больше раздражался, слушая его, и прекратил дискуссию.

Несмотря на то что они были заняты докладами, день за днем, проводимые в изоляции, дали Армстронгу и его товарищам возможность хорошо подумать об их будущем в космонавтике. Как-то Дик даже приказал им поразмышлять, хотят или нет они вернуться в число астронавтов, готовящихся к полетам. Нил подумал, что еще слишком рано принимать какое-то решение, хотя он надеялся, что ему снова доведется летать.

Трое мужчин думали и о том, как общественный ажиотаж и слава изменят личную и профессиональную жизнь каждого из них и как скажутся на их семьях. Непосредственно перед тем, как их корабль вошел в атмосферу, Джим Ловелл предупредил астронавтов Apollo 11: «Команда дублеров все еще наготове. Хотел вам напомнить, что самый сложный этап экспедиции начнется после вашего спасения».

Армстронг понял предупреждение Ловелла, и вот как он думал об этом годы спустя: «Мы не были наивны, но даже мы не могли предвидеть всей мощи общественного интереса, который обрушится на нас. То, что произошло дальше, могло стать для нас намного труднее всех предыдущих этапов, связанных с этим полетом. И так оно и оказалось».

Карантин астронавтов закончился в 21:00 вечером воскресенья, 10 августа. К этому дню Нил уже был вполне готов к окончанию изоляции. Астронавты находились фактически в заключении больше месяца. За дверями Лаборатории по приему лунных образцов их ждали служебные автомобили NASA и водители, готовые отвезти каждого из них домой. Члены экипажа Apollo 11 отправились в разные стороны, но расставание их было недолгим.

Эта короткая поездка к дому стала для каждого из астронавтов прелюдией к предстоящим годам. Когда каждая из машин со знаменитым пассажиром выезжала за ворота NASA, за ней увязывалась настоящая погоня из телерепортеров. Корреспонденты и фотографы поджидали каждого из них перед его домом.

Нил не хотел ничего этого, хотя бы не в этот вечер. Как только автомобиль NASA въехал на подъездную дорожку и Нил вошел в дом, дверь за ним закрылась на засов. Дженет ждала его появления и быстро захлопнула створку, как только он оказался внутри.

Жизнь Армстронга на темной стороне Луны началась.

Несколько месяцев после возвращения Columbia на Землю от Армстронга и двух его товарищей по экипажу почти постоянно требовалось рассказывать о посадке на Луну и ее значении для истории и мирового сообщества. Что ни говори, но Нил, исполнитель главной роли, справился с этим великолепно. Даже теперь первая жена Нила Дженет, которая сопровождала его в первых визитах доброй воли после экспедиции Apollo 11, с гордостью говорит о Ниле: «Ему никогда не нравилось произносить речи… но он делал это, и делал прекрасно».

После карантина Нил сутки оставался дома, скрываясь от репортеров. Из уважения к членам экипажа все аккредитованные СМИ согласились оставить троих астронавтов в покое до среды, тогда как простые зеваки и папарацци не отходили от окон их домов. Когда Олдрин с супругой отправились покупать для него новый костюм для предстоящего однодневного праздничного тура от одного побережья США до другого, посвященного Apollo 11, за ними увязалась машина, плотно набитая фотографами, и они продолжали их преследовать даже после того, как Олдрин специально проехал через авиабазу ВВС Эллингтон. Нил провел этот понедельник не на публике, отвечая на накопившиеся письма, принимая в гостях семью и лицезрея, как Дженет готовит себя и мальчиков к вояжу по Америке. На следующий день он возвратился в свой кабинет в Центре пилотируемых полетов, где его ждали огромные мешки с почтой – несколько недель скапливалось по пятьдесят тысяч писем в неделю.

В тот же вечер в актовом зале Центра состоялась первая после полета пресс-конференция. Больше всего вопросов задавали про сигналы программных ошибок, про количество топлива во время спуска на Луну и другие проблемы, а кроме этого, большой интерес вызывал уникальный опыт Нила. Когда его спросили, был ли на Луне такой момент, когда он «чувствовал себя хоть капельку зачарованным тем, что происходит с ним», Нил с улыбкой ответил: «да, и он длился два с половиной часа». Отвечая на вопрос о самой главной трудности во время ВКД, он заявил: «У нас были те же проблемы, что у пятилетнего мальчика в кондитерской лавке. Хотелось сделать так много всего». По поводу предстоящего ему вот-вот тура по трем городам, Нью-Йорку, Чикаго и Лос-Анджелесу в один-единственный день, Нил медленно покачал головой и признался, что «к такому мы подготовлены меньше всего».

В пять утра на следующий день, в среду, 13 августа, четверо членов семьи Армстронг и по пятеро членов семей Коллинз и Олдрин поднялись на реактивный президентский борт № 2, который президент Никсон прислал в Хьюстон, чтобы сделать возможным это путешествие. Майк и Нил во время полета готовили свои выступления (неловкость База с импровизированными речами заставила его проделать эту же работу несколькими днями ранее). В Нью-Йоркском аэропорту Ла-Гуардиа почетных гостей повстречал мэр города Джон Линдси с женой, а потом они вместе отправились на вертолете на причал недалеко от Уоллстрит, и с вертолета открывался шикарный вид на флотилию салютовавших им пожарных катеров. На берегу Гудзона их ждала процессия кабриолетов. В переднем автомобиле поехали трое астронавтов, за ними шла машина с охраной, в следующую сели жены героев, дальше был еще один автомобиль телохранителей, потом двигалась машина, которая везла всех восьмерых детей астронавтов, и замыкал кортеж еще один автомобиль с охранниками. Баз вспоминал: «Нам сказали не высовывать руки для рукопожатий, потому что нас могли вытащить из машины и это сильно осложнило бы наше спасение».

Ни торжества по случаю окончания Второй мировой войны, ни парад в честь успеха перелета Линдберга в 1927 году не могли сравниться с тем празднеством, которое развернулось в Нью-Йорке теперь. Триумфальный парад двигался в настоящей буре конфетти, бушующей между небоскребов финансового центра вдоль Бродвея и Парк-авеню, сквозь Манхэттен, на улицах которого собралось до четырех миллионов человек.

«В жизни своей не видела столько народу!» – восклицала Дженет, вспоминавшая: «Люди радостно кричали, махали нам руками и бросали конфетти, которое сыпалось отовсюду из окон зданий, прямо с неба».